Бычков А.С. Тот же и другой / — СПб.: Алетейя, 2020. — 130 с.

Нельзя смотреть, не отводя глаз, ни на солнце, ни на смерть. Ларошфуко
*
«Что это — дрочишь? — подумала Майя. — Надо будет узнать у Баздыревой». А.Бычков
*
То, что пронизывает и охватывает всё,
Что подобно пространству Вселенной вокруг нас,
Заполняет всё изнутри и снаружи,
Высший недвойственный Брахман — ты есть то.
Шанкарачарья
*
И не жалость — мало жил,
И не горечь — мало дал, —
Много жил — кто в наши жил
Дни, всё дал — кто песню дал.
Цветаева. «К Есенину»

Песня в тексте прозвучит лишь одна. По радио: «Stay with Me». — Положим, Сэма Смита (в романе не указано). Но не суть… Может, я ошибся.

Демоны, демоны кругом… Темнота, страх, гниющая пустота, предательство, измены… Сон о сне: в сумраке печали и вне её. Всё практически по Есенину. К тому же очень поэтично. Музыкально.

Музыкально — о дантовом Аде. Хотя Бычкову ближе Ад (или Рай?) Набокова, бедолаги Кафки, Бекккета, утописта фон Триера: «Два наглых подростка стояли теперь перед ней и разглядывали с нескрываемым отвращением. Как будто хотели справить над ней нужду». — Но мне почему-то пахнуло со страниц романа «есенинщиной».

Может, из-за того что юбилейный есенинский год? Когда приходится о нём писать, думать. И — безболезненно соскальзывать с есенинской стези — на такой же тягостно-дремотный, одновременно светлый в своих (нездоровых) откровениях бычковкий этацизм. Тропу исканий, предрассудков, грёз… Слёз. Ужасных — порой сбывающихся — предчувствий. Принесённых ветром загробных миров. [Ведь их много, — как замков и рек в игрушечной стране главного героя книги.]

И мать и отец уже умерли…
Они совершили смерть…
Наверное, это… Они свершились…
Наверное, это хорошо…
И когда-нибудь и я…
А. Бычков

Грубо говоря, Бычков опять о своём. Об идиотизме. О всеохватном вселенском идиотизме. Но это, в сущности, уже финал рецензии.
Приступим с начала…

Они умерли…
Мои…
Свершили смерть.
Когда это кончится?
<…>
Что когда-то не будет и меня.
Но разве я и раньше так не думал о себе —
А каждый?
Поскорей бы…

Вы вообще в силах представить себе перекличку в мессенджере дауна с нормальной чувихой? А секс? А жизнь? — пусть виртуальную, мнимую. А игры-спектакли, тупые тёрки. Контакты дауна с призраком, например, а?
*
Боже мой, до чего не люблю читать эти (напыщенные) художественные произведения! Вымученные. Нервные. Где в каждой букве видится восторгающееся самим собой авторское «Я». Где в каждом абзаце — ночные (пьяные?) корчи фразообразующих терзаний. Но — нету, нету, увы, стройности, устойчивости, лёгкости. Счастья, наконец. А — видится чумное самовыговаривание — до выгорания. До (пусть и) фонетически правильно выстроенного — самолюбования. Узнали? Узнали современную прозу, описанную в «двух словах»?

Посему не уважаю лепить рецы на худлит.

Посему не уважаю штудировать нынешнюю в кавычках «беллетристику». Скучно.
*
Итак, это была краткая подводка под Бычкова. Под его новую книгу.

Их у него в 2020 году уже две! «Куда торопишься, брат?» — хочется спросить, — «Я не тороплюсь, — оборачивается Бычков: — Решаю, как остановиться».

И кстати, дорогие друзья, знаете, чем отличается невыдуманное, цельное — от откровенного фальшака?

Отвечу.

Фальшиво-фейковая литература заявляет о том, что было, и что с этим стало. Что — априори неинтересно.

Настоящая — тоже рассказывает, но — как рассказывает?! Чуть недоговаривая. (Помните цветаевское «что», диктующее «как»?) В этом разница. В том, чтобы читатель домысливал, сопоставлял. [Притом что некоторые определяют Цветаеву выше Ахматовой, слыхали? Хоть я и не согласен. Но дело десятое…]

И если видите в оболочке сюжета завершённое действие — дунул-плюнул-присунул-бросил — бегите оттуда! Там всё разжёвано. Причём, как водится, с длиннотами.

(Гипотетический) автор въяве упивается теми событиями, — на каковые публике, в принципе, наплевать. Это ж его, сочинителя, суть. Она ему(!) кажется (мерещится) важной. Не нам, читателям.

С Бычковым по-иному. То, что вполне вероятно обрисовать на десяти страницах, он впихивает в один небольшой абзац. Пускай и курсивом. Пускай сплошным потоком-мороком. Без знаков препинания. А зачем они?..

Жизнь давно уже неистово, с визгом, исторгла из себя знаки препинания с орфографией в придачу. Они стали не нужны. Потому что всё, что было до — уже было.

Бычков же — изрекает о том, чего не было вовсе. Не договаривая. Заставляя меня думать. Размышлять над будущим, — густо разлитом в прошлом. Растворённом в памяти, будто в терпком красном вине. И главное, искренне сопереживать… непроизошедшему пока — чуду. [Искромётно отражённому в стекле бокала — в виде таинственных символов-иероглифов с гималайских гор-святынь Лангтанг-Ганеш-Химал.] «…и это странное чувство, что ты по-прежнему счастлив, и всё так просто и хорошо».

Ты, современный продвинутый (отнюдь не глупый) писатель, повествуешь, как воздвигал дом. Бычков — как дом строил тебя.

Ты делишься, дескать, с понтом впендюрил деффчонке пару-тройку раз: «Толчки… всаживания… рывки… всё быстрее… всё ближе…».

Бычков — о том, как тебе дался нелёгкий, вслепую: — путь к тому, чтобы осмелиться «запендюрить».

Ты с придыханием млеешь, мол, у тебя родились дети, и ты стал счастлив. На том кончается твоё творение. Бычков же — о том, как ты и желал бы вылупиться, выпрыгнуть «оттуда». Но — не можешь. О том, что тебя сдерживает, чтобы родиться. И что ты притом чувствуешь. А уж если и явился на свет (слава Богу!) — то сие лишь пролог к истории. Которая ещё даже не началась. Ведь грядущее завтра скрыто в глубоком вчера. Где нет гибели. И где не на что опереться, кроме как на воспоминания. К тому же нельзя уйти от боли. И это — страшно.

В пику «высоким голодным демонам» разрушения Гуру-Бычков учит, как всем нам — вместе с героями повествования — избежать сердечной хвори за неправедно прожитое: «…за каждым пределом снова открывается беспредельность, даже если это и есть какое-то странное возвращение, как будто это всегда возвращение наперёд, к тому мгновению, когда всё только начинается. И когда уже заканчивается…» — Что мнится-ощущается полноценной Адвайтой. По-философски изображающей природу — Nature — подлинной, не вымышленной реальности. Где за реальными границами твоего ума боли-страданий — нет.

Вообще эта книга для взрослых. Для тех, кто уже пожил. И понял первопричины бескрайнего идиотизма сей чрезвычайно неудобной, нескладной, чуждой нам и нашим детям, и нашим семьям: — Галактики.

Трудно что-либо понять.
Да и нужно ли?
Действовать слепо.
Все как-то само по себе.
Что будет, то будет.
<…>
Разрозненные фрагменты,
Разбегающиеся галактики.
И как отдаляются мёртвые от живых,
Так отдаляются от живых и живые.
Всё не более чем вспышки.
И вспышки рано или поздно погаснут…
И следы их рассеются.
А. Бычков

Хотя не исключено, что заблуждаюсь. Поскольку все принятые нами решения в прошлом — неотвратимо ведут нас в…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>